О лесных пожарах, жителях лесных поселков, “черных лесорубах”, проекте “Лесной Дозор” и грантах мы разговариваем с руководителем проекта, директором Фонда “Наша Сибирь” Михаилом Зиминым
Корр: Расскажите о проекте “Лесной Дозор”. Как он развивается сейчас, какие видите трудности?
Михаил Зимин: – Нужно все же начать с того, как появилась эта неожиданная, на первый взгляд, идея – заняться проблемой лесных пожаров. С учетом того, что последние 20 лет я занимался издательским бизнесом – “Кто есть кто в Байкальском регионе” и одноименный сайт, а также социология, опросы, маркетинг… Т.е. где я и где пожары.
Прежде всего, меня, как и многих, потрясали, телевизионные картинки центральных ТВ-каналов с видами озаренных пламенем лесов на протяжении нескольких жарких лет подряд. С одной стороны – хорошо, что у нас стал такой жаркий летний период, мы все летом полюбили шорты, как в каком-нибудь южном городе. Но с другой стороны – это жизнь на пороховой бочке. Например, мы с семьей приехали на отдых на Малое море в июле 2016 года (нам полюбился мыс Хадарта), и можешь себе представить – все, начиная от деревни Сарма – в дыму! Не видно ничего! Потому, что в Сарме выходит знаменитое ущелье – что-то типа аэродинамической трубы, через которую проходят воздушные массы аж из Качугского района. И если пожары в лесах Качуга – дым вплоть до Хужира. А Байкал – это наше все.
Но самое большое потрясение – места моего детства. Летние каникулы (с 5 до 12 лет) я проводил в лесах под Большим лугом, у своей бабушки. Там в 60-е годы был поселок лесорубов – Смоленские ключи, в 3-х километрах от знаменитых ныне скальников “Старая крепость”.
Десяток семей, живших в Ключах, все лето кормились лесом – жимолость, черемша, смородина, черника, брусника, грибы, кедровый орех,… А еще лесные покосы, коровы, молоко,.. То была вольная жизнь, замков люди не знали, жили в ладу с собой и с природой. То, что лес – Храм, – об этом не говорили, чувствовали на интуитивном уровне. И вот прошлым летом я решил посмотреть места детства. Сгорело все… Видимо, это и стало “эмоциональным триггером”.
– С чего вы начали?
– Прежде всего нужно было понять – почему вдруг в нашей области в пожароопасный период стало по 2000 лесных пожаров? Что за причина такая. 20 лет назад их не было, и вдруг.. Или не “вдруг”?
Примерно полгода у нас заняли встречи на круглых столах, форумах, “face-to-face”, консультации с “инсайдерами”… Понятно, что в этой сфере что-то происходит. И если потерпевшие – налицо, то “бенефициары” – а они в таких историях всегда бывают – совсем не так заметны.
Мы много времени провели, общаясь со специалистами управление МВД по Иркутской области, Агентства лесного хозяйства Иркутской области, депутатами ЗС Иркутской области, приняли участие на Форуме «Живой лес». А еще встречи со специалистами Службы по охране природы и озера Байкал Иркутской области, и естественно – с сотрудниками ФБГУ «Заповедное Прибайкалье». Постепенно стала прорисовываться картина.
– И в чем причина пожаров?
– Не менее половины всех лесных пожаров (а в южных районах области – более половины) – “человеческого” происхождения. Конечно, часть из них – результат “активного” образа жизни отдыхающих на природе (шашлыки и употребление разных растворов), но все же большая часть пожаров – поджоги леса с целью последующей его переработки и реализации. Собственно, это было понятно многим, вся штука – можно ли этому противостоять, и как?
– Да, это самый важный вопрос.
– Мы понимали, что главная причина не может быть устранена. Сложилась система, выгодная всем “операторам леса”, вытекающая из природы капитализма. С приходом рыночных отношений государство “ушло из леса”, для этого достаточно проанализировать “Лесной кодекс” и сравнить полномочия лесников времен социализма и теперь. А также экономическую схему лесозаготовки тогда (леспромхозы) и сейчас (частный бизнес). Фактически, нынешняя ситуация с лесом – это плата за быстрый и непродуманный (или преступный?) переход к капитализму, но как это объяснить людям, живущим в лесной зоне? И почему они должны страдать?
В конце концов мы наткнулись на фразу главы МЧС России Владимира Пучкова: – Ситуация с пожарами в Сибири была упущена. В отдельных местах ситуацию прошляпили. Сейчас мы это догоняем и исправляем. Давайте займемся профилактикой и предупреждением лесных пожаров.
И тогда мы подумали: – Если нельзя по понятным причинам сделать революцию в лесу -“вернуть все взад” (во всяком случае – пока), тогда надо заняться профилактикой и предупреждением пожаров.
– И как это делать на территории 3-х Франций?
– Это хороший вопрос. Мы стали думать – кто больше всего страдает от лесных пожаров? Ответ простой – люди, живущие в поселках, граничащих с лесом. Именно они лишаются всего – домов, построек, угодий… Тогда возникает следующий вопрос – как мобилизовать этих людей на активные действия? Видимо, через создание территориальных общественных самоуправлений (ТОСы) и народных дружин. Благо нормативная база (131-ФЗ) для этого уже есть, и неплохая. Этот рецепт надо было проверить на реальных жителях. И для этого мы решили прокатиться по районам области от Качуга (на севере), Новоснежинска (на востоке) и до Белоречки (на западе). Всего было около 10 таких встреч-тренингов.
– Интересно, как люди относились к вашему предложению – “спасение утопающих – дело рук самих утопающих”?
– В принципе – ожидаемо. В разных районах – разная ситуация, но общая схема была такой. На наши тренинги приходили три категории участников: сотрудники районных администраций, в чьи обязанности входит взаимодействие со структурами МЧС, главы поселковых администраций и гражданские активисты – руководители СНТ, кооперативов, уже созданных народных или пожарных дружин. И первая их реакция – почему предотвращением пожаров должны заниматься они сами, а не государство?
– А и действительно, почему?
– У меня нет ответа. И поэтому я отвечал вопросом на вопрос – вы сами верите, что государство справится? После этого повисала тяжелая тишина… Оптимистов просто не было. Следующий мой вопрос – если не ТОСы и народные дружины – то что, по вашему нужно делать в плане предотвращения пожаров, поделитесь идеями? И кроме, как “вернуться в СССР”, идей больше не было. Из этого вытекает простой вывод – если нет других способов, надо делать то, что можно. Как бы невероятно сложно это не казалось на первый взгляд. Как в той шутке – “Россию могут вытащить из кризиса инопланетяне (реалистический вариант), либо сами россияне (невероятный вариант)…
– Как-то немного безнадежно получается…
– Мне так не кажется. Потому, что тренинги заканчивались одними и теми же вопросами – Хорошо, мы создадим ТОСы и народные дружины. Но где взять ресурсы, в т.ч. и материальные? Пожарная дружина летом тушила пожары (Качугский р-он) и у ребят сгорели ботинки. Кто может компенсировать хотя бы обувь? Как противостоять стихии капитализма в лесу? Это небезопасно!
И еще масса чисто практических вопросов. Это говорит об одном – люди понимают, что им нужно прежде всего надеяться на себя. А государство – оно будет меняться только в результате законного и правильно организованного давления граждан. А это ведь тоже надо уметь делать! И еще люди говорят – власть не хочет, или не умеет разговаривать с гражданами! Не муниципальная – они всегда рядом и живут теми же проблемами простых людей, а региональная и федеральная.
– Хорошо, а где вы планируете брать ресурсы для работы ТОСов и народных дружин?
– Это может быть темой следующего тренинга, который мы планируем провести для районных активистов в декабре.
– Это гранты?
– В том числе и гранты, но не только. Сейчас в этом секторе российской экономики происходят важные процессы. Во первых, очевидный движ в сегменте корпоративного фандрайзинга (т.е. финансирования социальных проектов корпорациями). Еще одна удивительная тенденция – физические лица стали давать деньги на реализацию социальных проектов в объемах, превосходящих государственные гранты. Но дело далеко не только в грантах, многие вещи лежат на поверхности, но мы их не замечаем.
– Дело это не быстрое и не очевидное.
– Согласен. Речь идет о тех людях, кто захочет побороться за свою малую родину. А для тех, кому она не нужна – вот информация, опубликованная в “Новых известия” :
“Серьезный ущерб нанесен в последние годы лесам Иркутской области. Приобретая разрешение якобы на санитарную рубку, лесозаготовители (как правило, нанимаемые китайцами местные жители) в дальнейшем действуют по собственному усмотрению, вырубая первосортный пиловочник и беря при этом только нижнюю, наиболее ценную часть ствола, а остальное бросая на месте рубки. Заплатив за кубометр круглого леса 40 долл., китайские фирмы затем реализуют на международных лесных биржах пиломатериалы уже по 500 долл. за кубометр. Способствуя этому грабежу, китайское правительство даже приняло закон, запрещающий приобретение в России обработанных лесоматериалов».
И, напоследок, еще:
“Статистика из статьи М.С.Пальникова «Китайское присутствие в России: промежуточные итоги»:
«В Приморье, например, ежегодно нелегально вырубается до 1,5 млн кубометров древесины, что приносит теневым структурам не менее 150 млн долл. прибыли – почти половину годового бюджета края. Знаменитая Байкало-Амурская магистраль сегодня – это десятки лезозаготовительных предприятий, арендаторов приамурских лесосек. По данным Природоохранной прокуратуры, под рубки в Амурской области отдано более половины государственного лесного фонда.
По оценкам Всемирного фонда защиты природы (по состоянию на февраль 2002 года), такие масштабы вырубки угрожают полным исчезновением лесов в самое ближайшее время!
В целом по Дальнему Востоку нелегальная продажа леса приносит 450 млн долл. прибыли в год, причем две трети этой суммы достаются иностранным операторам, в основном китайского и южнокорейского происхождения”.
