– Владимир Семенович, прежде чем начать интервью, было бы неплохо (с учетом сложности рассматриваемой темы) понять, от чего нужно отталкиваться при анализе цветных революций?
– О проблеме цветных революций написано и говорено столько, что даже квалифицированные политологи не всегда в состоянии не только переварить такой объем информации, но и дать адекватную оценку происходящему. Поиск точек отсчета в этом смысле – необходимое условие для содержательного анализа. В данном случае мы имеем дело с практическим использованием концептуального политологического подхода, в значительной степени определяемым социальным заказом США. Авторы такого подхода считают, что нет нужды скрывать подлинные мотивы и механизмы в достижении демократических ценностей, и нет смысла оправдывать негативные частности принимаемых решений для «демократической массовки». Более того, западные политологи уверены, что у их оппонентов отсутствует достаточные концептуальные и методологические подходы для противостояния на информационном, пропагандистском и идеологическом уровнях. К величайшему сожалению, во многих случаях это именно так. Многие политологи, которые «путешествуют» из одной телевизионной программы в другую, фактически проецируют личностные отношения к феномену «цветная революция», не вдаваясь в сущность явления, что вполне объяснимо из-за массового притока в политологию не обладающих необходимой эрудицией неофитов.
– Чем объяснить столь пристальный интерес к проблеме цветных революций?
– В период интенсивного геополитического, геоэкономического, геостратегического и частично геокультурного передела мира, на которое серьезное влияние оказал распад СССР и блоковой системы его союзников, происходит резкое усложнение и ускорение социальных процессов, затрагивающих как самих организаторов различных социальных катаклизмов, так, и в большей степени, рядовых участников конфронтаций. Избирательно раскачивая стабильность неугодных социальных систем и национальных государств, модераторы политического заказа имеют набор инструкций и моделей поведения, описывающих порядок действий для достижения поставленных целей в ограниченные временные интервалы, пренебрегая учетом возможностей противодействия со стороны оппонентов.
– Можно ли утверждать, что существует и используется некая универсальная модель политического механизма, способного целенаправленно взорвать любой режим и разрушить любое национальное образование, по выбору?
– Конечно, да! Для большинства случаев это так и происходит, но есть и исключения. Можно только удивляться, что до сих пор никто не взял персональный патент на изобретение универсальной модели эффективного воздействия внешнего управления охлократическим образованием в условиях целенаправленной «возгонки» социального конфликта. Факт есть факт – действительно отработан и неоднократно опробован изящный алгоритм социального воздействия, доводящий идею «ненасильственного свержения власти» до уровня рутинной технологии. Известен и ее автор – Джин Шарп, по работам которого “От диктатуры к демократии” и “198 методов ненасильственных действий” строится драматургия цветных революций. В определенной степени Д. Шарп творчески использовал идеи Махатмы Ганди о гражданском неповиновении, Льва Толстого о непротивлении злу насилием, и Макса Вебера, утверждавшего, что власть – это любая возможность проводить внутри данных социальных отношений собственную волю, даже вопреки сопротивлению, независимо от оснований возникновения такой возможности. Шарп синтезировал эти идеи и довел их до уровня серьезной теоретической и практической модели и предусмотрел возможности использования нетривиальных подходов ведения информационной, психологической и технотронной войн. В частности, Д. Шарп обосновал способы, как загнать власть в тупик, чтобы насильственно ее свергнуть. Он предложил примерно 200 конкретных шагов, разделенных на 3 категории:
• протест и убеждение;
• отказ от сотрудничества;
• вмешательство.
Существующий опыт проведенных цветных революций доказывает эффективность подхода Д. Шарпа. Разработанная им технология на первом этапе провоцирует обострение социально-политической ситуации, а на втором – приводит к кровавым разборкам. Вспомним героев “небесной сотни” на киевском майдане. Модель управления охлократическим образованием срабатывает! Затем следует обоснование правомерности и легитимности самого протеста, после чего происходит перехват власти теневыми манипуляторами толпы, которые уже выступают в роли бескомпромиссных рефери при формировании властных структур. Естественно, с ними во главе. Прекраснодушные мечтания о демократии того или иного образца, участие в деятельности по изменению места членов толпы в преобразовании социума в конечном итоге переходит в сферу мифологии. Но результат уже достигнут!
Охлократия, как вырожденная форма демократии, основанная на меняющихся прихотях толпы, постоянно попадающих под влияние демагогов, характерна для переходных и кризисных периодов в жизни общества. Она может существовать в прежнем качестве очень непродолжительное время. В этой связи есть смысл обратить особое внимание на роль конкретных модераторов, отрабатывающих данную модель, прошедших подготовку в Институте Армии США в г. Гармиш-Партенкирхене. Они организовывали цветные революции и проводили их с различной степенью успешности в Югославии, Грузии, Украине, Киргизии, Молдавии, Белоруссии, арабских странах, России…
– Можете ли вы назвать основные методы манипуляции, которые используются для управления толпой?
– Они мало чем не отличаются от тех, которые используются и в работе с конкретными индивидуумами. Это манипуляции чувств: вины или обиды, гнева, молчания, любви, тщеславия, иронией или сарказмом. Обычный джентльменский набор. Вообще, приемы управления охлократией нельзя примитивизировать. Они относятся к разряду наиболее трудных, вспомните опасения по поводу так называемых “русских бунтов”. Дело в том, что для целей цветных революций используется в превращенной форме весь спектр методов социального управления, начиная от мифологии о древнеримском боге договоров и союзов Янусе, древнегреческом мифе о Пандоре, методологии Френсиса Бэкона с его “идолами рода”, театра толпы, “пещеры”, Гуго Гроция (автора энциклопедии о праве войны и мира), кончая современными методами НЛП.
– Как вы относитесь к оценке последствий развала СССР – “крупнейшая геополитическая катастрофа современности”, которая была дана президентом РФ Владимиром Путиным?
– Он абсолютно прав. Россия уже втянулась в процесс социально-экономической, идеологической и морально-культурной дестабилизации, из которой она шаг за шагом выбирается за счет сверхусилий по обеспечению консолидации общества и учета ранее совершенных цивилизационных ошибок. Четкое представление о возможной дестабилизации ситуации в РФ на основе методологии цветных революций и локализации попыток воздействия на массовое сознание жителей России просто неоценимо для самосохранения нашего государства, обеспечения выигрышных позиций в условиях навязывания чуждых сценариев геополитических игр. Вспомним истину: «кто предупрежден тот вооружен». «Оранжевая» революция на Украине при определенных негативных последствиях геополитического плана, для России принесла значительную пользу с точки зрения оценки принимаемых стратегических решений. И это сказывается не только на выборе стратегических приоритетов не только для России, но и для мирового сообщества, исключающего гегемонизм США. Как ни странно, но даже возвращение России в русло навязываемых взаимоотношений с различными контрагентами мирового сообщества, ведущих разговор на языке холодной войны, несет в себе положительный заряд для социально-экономического развития.
– Вы уверены в том, что обострение геополитического образца способствует усилению позиций РФ?
– С учетом наших реалий – да. Напомню, исторический опыт свидетельствует – любые глобального уровня государственные образования имперского образца утверждали свой статус через военное, промышленное, финансовое и моральное превосходство. И, выйдя на уровень сверхдержавы, всеми возможными способами препятствовали созданию других сверхдержав, или мощных военно-политических и экономических союзов, способных бросить вызов мировому владычеству. Мы еще не в полной мере понимаем значение и последствия доктринальных геополитических выступлений Владимира Путина в Мюнхене (в 2007г.), на Валдайском клубе (2014 г.). Но основные идеи этих документов работают на выстраивание нового стратегического баланса, формирование новых центров силы с учетом используемых против нас двойных стандартов и технологий цветных революций.
– Вы утверждаете, что нововведения в политическом противодействии поколебали незыбленность мирового сообщества?
– Не нужно быть слишком категоричным. Мировое сообщество – это не только совокупность параллельно и стабильно развивающихся государственных объединений, но и система “верхов и низов”, между которыми идет борьба за различные преференции. И эта борьба достигает особой остроты, когда та или иная страна рвется из «низов» в «верхи», или, напротив изгоняется из ведущего ядра на периферию, как это произошло с Россией в 90-е годы прошлого века. Именно так, из сверхдержавы – в региональные, сырьевые. Суть момента – изменить навязываемый тренд развития не только организационно, но и идеологически. При этом нельзя впадать в дискурс объяснений случившегося в терминах конспирологии, или цветной революции. Необходим непредвзятый анализ проблем синхронизации взаимодействия возможно союзнических больших и малых национальных государств с учетом этапа их развития, то есть: возникновения, становления, стагнации и преобразования. Навязанные стандартизированные реформы образования, науки, здравоохранения дают пищу для размышлений, в каком направлении необходимо решать задачу поиска новой гуманизированной альтернативы развития мира. Это не исключает, а предполагает решение российским руководством частных задач в условиях острой фазы геополитического сдвига, сравнимого по масштабу с долговременными последствиями мировой войны. Соответственно, формируются новые подходы и в трактовке национальных интересов России, коренные изменения в поиске военно-стратегических и экономических союзников, обеспечение прочных позиций в центрах влияния, экономического развития, как во вне, так и внутри страны.
– Вы считаете, что не оправдалась надежда на гибкую трансформацию России на базе идеологии общемировых ценностей периода перестройки?
– Произошедший социально-экономический кризис многому научил, потребовал сформировать новую модель развития, сделал зримой увязку экономического потенциала страны с долговременными геополитическими интересами, традициями, жизненным укладом и психотипом народов России, актуализацию их связей с культурно-родственными народами и диаспорами. Очевидная неудача войти в Европу в новом качестве, исповедуя абстрактные демократические ценности, потребовала компенсаторную модель развития, ключевыми позициями которой является:
• введение в доктрину национальной безопасности нового порядка применения ядерного оружия, включение положений о неядерном сдерживании как противодействия против гибридных войн, включение концепций о «Геоцентрических театрах военных действий», «Глобальном ударе» и «Сетецентрическом пространстве»;
• преодоление сырьевого характера экономики;
• пересмотр Бретон-Вудского соглашения и введение золотого стандарта;
• введение независимой политики в сфере тезаврирования (создание золотого запаса страны);
• модернизация ВПК, использование его как актора инновационного развития, в том числе и для гражданских отраслей промышленности;
• формирование стратегических поясов экономического развития, обеспеченных инфраструктурой полного цикла;
• развитие Евразийского проекта как способа минимизации прогнозируемого экстремального мирового падения экономической активности в 2014 – 2016 гг.;
• мониторинг риска обострения политической напряженности в схватке за лидерство мировых держав и выработка механизма сведения его к приемлемому уровню.
– Развитие ситуации по сценарию холодной войны не вызывает положительных эмоций, однако, когда речь идет о самосохранении, то ситуация смотрится в несколько ином свете. Нас уже объективно втянули в гонку вооружений и участие в “гибридных войнах”, к которым некоторые относят и цветные революции. Что вы можете сказать по этому поводу?
– Мы уже говорили, что идеология цветных революций была разработана Д. Шарпом, одним из так называемых “солдат разума”, входящих в сообщество разработчиков RAND Corporation. В пределах этой структуры, обслуживающей интересы ВПК и соответственно, правительства США, отрабатывались схемы социальной организации знаний и одновременное внедрение их для решение конкретных задач. Это явилось новым словом в разработках принципиального инструмента манипулирования сложными социальными системами.
Выход США на уровень единственной державы – гегемона, диктующей свои ценности и правила игры для остальных стран мира, потребовал реформирования ВПК. Перепрофилирование крупных корпораций дополняется инвестиционными структурами. Они активно реструктуризировали предприятия, формируя современную базу для проведения реформы сферы ВПК, обеспечивая преимущественные позиции новых технологических лидеров. С 1996 г. началась реализация концепции сетецентрических методов вооруженной борьбы, которая включала в процесс создание вооружения различного типа, в том числе и неконтактных информационных, психологических войн, методологий цветных революций. Таким образом, активно формируется облик нового ВПК США, состоящего из десятков тысяч корпораций, связанных контрактной системой Министерства обороны. Отрабатываются новые системы сетецентрической вооруженной борьбы, технологии манипулирования социальными объектами и нужно ожидать дальнейшее развитие исследований коммуникационных, информационных и экономических сфер, что требует адекватного ответа.
Беседовал Михаил Зимин
